лезть выше других в надежде что там, наверху, светлей,
карается неизбежно лишь истиной.

Нет ничего более не_приятного, чем оказаться не в тот момент и не в том месте. И ладно бы все закончилось банальными неприятностями мелкими, которые разрешить возможно на раз_два, но реальность сыграла ужасную шутку со мной и с моим отцом, и все это завершилось смертью. Смертью моего отца и моей озлобленностью, обидой, не_способностью трезво мыслить достаточно долгий промежуток времени. Как вам такие «неприятности», а? Наверняка бы ни за что и ни при каких обстоятельствах не захотели оказаться в моей шкуре? На самом деле, я и сам бы никому не пожелал такого пережить, но все же на протяжении некоторого времени я действительно был ослеплен яростью_горем отравлен, а потому ничего не соображал, никого не слышал и в принципе не хотел ничего, кроме как пролить кровь во имя отмщения. Ей богу, после того, как Т'Чакка умер на моих руках, оставив меня одного: неподготовленного, юного, сломленного мальчишку-наследника со всей этой безумной ответственностью за семью, страну, народ, я только и жаждал ощутить на своих руках живительную влагу, пульсирующую, густую, окрашивающую мои ладони и лицо в багряные тона. На тот момент мне казалось, что от этого станет легче, душа прекратит метаться в безумной истерике, сердце поймает, наконец, привычный ритм сердцебиения. И все станет как прежде. Но не стало. Не стало ни тогда, ни сейчас. Ничего бы не изменилось, пусти я чью-либо кровь, будучи сломленным, ожесточенным, озверевшим, если уж точнее быть. Временами мне до сих пор кажется, что во мне живет эта слепая ярость, и я до сих пор одержим самыми темными мыслями/желаниями, и эти ощущения накрывают меня с головой/сбивают с ног, оглушают, лишают способности оценивать обстановку и решать, как правильно [действительно правильно] поступить в той или иной ситуации. Даже не смотря на то, что конфликт так или иначе был исчерпан, я вернулся домой, в место, где меня любят, ждут, где в меня верят — и это придает сил и окутывает каким-то особенным спокойствием, теплотой, что ли, — у меня так и не вышло обрести покой всецело.
В любой другой ситуации, конечно, я бы предпринял все, что угодно, лишь бы придти в себя, но на данный момент у меня все же имелись веские, я бы даже сказал, весьма веские причины, чтобы пребывать в едва ли не_вечном беспокойстве. Мало того, что нам с отцом «посчастливилось» оказаться не там и не с теми, что привело к невосполнимой потере для вакандцев, так я еще и оказался втянутым в конфликт. В конфликт, к которому, по сути, не имел никакого отношения. Все завертелось_закрутилось как-то само собой, и вот мне в конечном итоге приходится делать выбор в сторону людей, некоторых из которых — пожалуй, уточнения тут излишни будут, а пальцем показывать так вообще жутко не_воспитанно, — я как раз и жаждал убить/уничтожить/стереть в порошок_с лица земли. Вот только выбрал я все же меньшую из зол, как мне казалось. Даже нет, не так. Я был уверен в правильности своего выбора и до сих пор ни о чем не жалел и сожалеть не собирался. Приняв сторону капитана Америки, хотя, правильней все же будет называть его Стивеном Роджерсом, я принял [в очередной раз] на себя огонь и немалый груз ответственности. В конце концов, на моей земле теперь находился человек, с которым я прошел путь от ненависти... пусть не до любви, конечно, но до принятия и понимания его мотивов. Более того, мне хотелось помочь этому человеку, оказавшемуся в западне; мне хотелось, чтобы сержант Барнс вновь обрел себя, избавился от остатков дурного/чужеродного/ядовитого влияния. Ко всему прочему, таким образом я лишь показать мог, что действительно избрал сторону капитана. Я дал убежище ему и его товарищу, и ни о чем не жалел. По крайней мере, конкретно в данный промежуток времени. Потеряв отца, я обрел союзников, опору, возможно, даже новых друзей. Иногда я смотрю на небо и обращаюсь к нему с вопросами, почему же, почему я должен был потерять самое важное, что в моей жизни существовало, чтобы получить взамен тех, кто также займет в моей жизни место не_мало_важное? Но небо молчит. Я мог бы обратиться за вопросами к Зури, но его преданная мне и всей Ваканде душа покинула наш мир.
Я вообще бы очень многое хотел понять. Как, к примеру, жить теперь в этом мире, который оказался вовсе не таким идеальным, каким рисовал его отец, да и отец, если уж на то пошло, тоже оказался с гнильцой. Помните, мне хотелось когда-то там отомстить, почувствовать на своих руках кровь? Я почувствовал ее, я даже ощутил вкус крови Эрика, но облегчения не испытал... Или, допустим, каковы шансы и дальше скрывать так называемых «преступников», дабы это не сказывалось всерьез на Ваканде. Или что движет людьми, когда они изначально выбирают одну сторону, а после — другую? В свете последних событий именно последний вопрос меня волновал больше всего; скажу больше — этот вопрос и вовсе стоял на повестке дня [да еще и который день], никак не выходил из моей головы и не позволял нормально соображать. Нужно быть совсем слепым/глухим, чтобы не знать о том, что Наталья Романова, которая, как мне помнилось, в гражданской войне выбрала вовсе не нашу [забавно, да, что теперь я так выражался?] сторону, наведалась в мою страну. А мне, как королю и хранителю, не знать о таких вещах и вовсе не_простительно было. Собирался ли я предпринимать какие-либо действия для прояснения ситуации? Ну, разумеется. Только у меня и в мыслях не было проводить каких-либо излишне чопорных встреч или ловить ее где-либо, словно та какой-то антилопой была или зеброй, и насильно доставлять во дворец, что, опять-таки, вести беседы высокопарные. Да, я мог бы так поступить, в конце концов, это она тут в гостях, а я — дома, и потому вести себя могу так, как только в голову мне взбредет. Но мне не хотелось накалять и без того не самую спокойную обстановку. Я жаждал понять ее, узнать ее мотивы, разглядеть тьму в ее душе и, быть может, в этой самой тьме найти ответы на свои множественные вопросы, а то и кое-какие схожие моменты/мгновения жизни. Понятное дело, я вовсе не рассчитывал узнать, как мы друг на друга похожи, поскольку это было бы явлением бредовым/сумасшедшим, но кто сказал, что мы людьми полярно_разными оказаться должны были? Впрочем, да, я до сих пор придерживался мнения, что находились мы по разные стороны баррикад, и между нашими взглядами на ситуацию, а то и жизнь в целом существовала если и не пропасть, то все же ущелье. Но это не мешало мне жаждать найти меж нами хоть какие-то точки соприкосновения.
Наверное, поэтому я попросил Окойе выследить местоположение Наташи. Я понимаю, что до этого сам же говорил, мол, ничего подобного делать не стану, но у меня уже ум за разум заходил от многообразия вопросов и раздражения, разрастающегося в грудине, сжимающего беспокойное сердце цепкими_холодными пальцами. В какой-то мере, конкретно здесь Романова считалась предателем, шпионкой и, соответственно, врагом. Разве можно оставаться спокойным? Узнав от генерала координаты ее нахождения, я направляюсь в долину, расположенную неподалеку от дворца. Окойе не обманула — девушка действительно находилась здесь, и что-то мне подсказывало, что наша встреча не будет лишена напряжения // как и наша первая самая встреча, кстати. — Как долго Вы еще собирались делать вид, что вас здесь нет, мисс Романова?